ХХХ
Я не верил, что вернусь домой.
И не верил, что паду в бою.
Просто жизнь текла сама собой:
То в аду кромешном,
То — в раю.
Отгремели бури над страной.
В мире воцарилась тишина.
Каждый вдруг подумал:
Боже мой!
Неужель окончилась война?!.
Выли паровозные гудки.
Соком наливалася весна.
Мы, схватив друг друга за грудки,
Отряхались, будто ото сна!
В чистом небе жаворонок пел.
На полях горланили грачи.
Я впервые в жизни пожалел,
Что от дома выбросил ключи!
Я не верил, что вернусь домой.
И не верил, что паду в бою.
Просто жизнь текла сама собой:
То в аду кромешном,
То — в раю.
1999
ХХХ
О прошлом вспоминаю я скорбя.
Моя страна —
Был мой огромный дом.
Я Человеком чувствовал себя,
Где с детских лет
Мне каждый был знаком.
Мы вместе молотили на току.
Плясали до упаду под гармонь.
И лошадей ловили на скаку,
Кидмя кидались
В воду и огонь!
Когда беда нависла над страной,
Окольных не искали мы путей.
А встали, как один,
В солдатский строй,
Забыв вражду отцов и сыновей.
Такое забывать вовек нельзя.
Об этом знает
Каждый гражданин:
Из тех,
Кто в двадцать первом родился, —
Остался жив
Из ста солдат — один!
Я — тот, один!
Чему безмерно рад.
Пусть опалён кровавою войной.
Ведь смерть в те дни
Косила всех подряд, —
Меня же обходила стороной.
О прошлом вспоминаю я скорбя.
Страна моя —
Был мой огромный дом.
Я сиротою чувствую себя:
Ни одного товарища кругом!..
1999
ПАЛАТА № 6
Опять я на «курорте» отдыхаю.
Мне надоело так вот отдыхать.
Сестрички все
Таинственно вздыхают,
Врачи глубокомысленно молчат.
В шестой палате нас пока что двое.
Матрос и я,
Ефрейтор отставной.
А третья койка как бы на простое —
Её жилец
Покинул рай земной.
Сосед-шутник
Смеётся над собою,
Кивая на помятую кровать:
— Ничто, браток,
Не вечно под луною, —
Пора и мне
Пожитки собирать!..
1999
ПОЛНОЕ СОЛНЕЧНОЕ ЗАТМЕНИЕ
День сменился теменью ночною.
Воздух стал прохладен и бескрыл.
Будто кто-то вьюшкою печною
Солнце воспалённое прикрыл.
Репродуктор,
Несмотря на будни,
Напевал весёленький мотив.
Из вагонов высыпали люди,
Зренье до предела навострив.
Хоровод вдали вели берёзы
На крутом ангарском берегу.
И цвели в полдневном небе звёзды,
Как жарки, на Маврином лугу.
Мы стояли молча у перрона.
Было восемнадцать без пяти.
На заборе —
Каркала ворона,
Нам желая доброго пути!..
1999
МИРАЖ
Голова кружится, как с похмелья.
В голове грохочут поезда.
Наконец-то мне,
В конце туннеля,
Дальняя почудилась звезда.
Свет волшебный
Струйкою сочился,
Как какое чудо из чудес.
Но мираж вдали
Недолго длился,
И спустя мгновение, — исчез.
Я сижу один в своей темнице,
За скрипучим,
Письменным столом.
Будто окольцованная птица,
С перебитым некогда крылом!..
1999
«КОНЕЦ СВЕТА»
Это было в середине мая.
На дворе и ясно, и тепло.
Я смотрел на солнце, не моргая,
Через закоптелое стекло.
Солнце мне казалось бледнолицым,
Как ночная полная Луна…
Всюду, почему-то, смолкли птицы.
Лишь ворона каркала одна.
Странно, но собаки тож молчали,
Логике собачьей вопреки.
А коровы бешено мычали,
Будто пароходные гудки.
За рекой орали оголтело
С перепугу чьи-то петухи…
Дед Петруха охал то и дело:
¾ Это за грехи всё! За грехи!..
Он подобострастно клал поклоны.
Головой отчаянно мотал.
И уставясь на свои иконы,
Что-то исступлённо бормотал.
Рядом бабы громко голосили.
Плакала, гундося, ребятня.
Только наш сосед
Чистов Василий
Усмехался, стоя у плетня.
Грамотей.
В карман не лез за словом,
Никому не подавал руки.
Он нырнул в свой дом,
Гремя засовом,
Буркнув напоследок: ¾ Дураки!
Петрован, известный непоседа.
И его мольбу услышал Бог.
Он уважил эту просьбу деда,
И незамедлительно помог.
Петухи за речкой замолчали,
Исправляя промахи свои.
И коровы больше не мычали,
А в пыли купались воробьи.
Солнышко светило в полнакала,
Начиная действовать с нуля.
В ельнике кукушка куковала,
Жизнь кому-то долгую суля.
…И сейчас,
Как в том далёком мае,
Так же много света и тепла!
Я гляжу на солнце, не моргая,
Но уже без всякого стекла!..
1999
В БОЛЬНИЦЕ
Мне выпал шанс
Ещё пожить.
Судьба расщедрилась «маненько».
Теперь я вновь
Учусь ходить,
Пока, увы, на четвереньках.
А в детстве, помню,
Чтоб попасть
В объятья утомлённой маме,
Старался, бедный, не упасть,
Ловя её подол руками.
Ну, а сейчас
Мамаши нет.
Кругом коляски да кровати…
Да полумрак
Иль полусвет
В никелированной палате.
Я не ропщу. То видит Бог.
Глазами нехотя моргаю.
Не чуя под собою ног,
Как пешки, их передвигаю.
Вперёд назад,
Ещё вперёд.
Чуть-чуть правей,
Теперь левее…
С лица течёт
Солёный пот,
А на душе,
Как в Мавзолее!..
1999
ХХХ
Уже давно
Брожу один в потёмках.
Брожу по злой иронии судьбы.
И мне в лицо,
С размаху бьёт позёмка
И заметает свежие следы.
Передо мной
Бескрайняя пустыня,
Где снежные сугробы высоки.
С небес луна,
Как вызревшая дыня,
Глядит на мир, вздыхая от тоски.
Мы испокон
Одной цепочки звенья
У всех своя счастливая звезда.
По вечному закону тяготенья
Все тянемся
Друг к другу завсегда.
Друг другу верим,
Иль не доверяем.
Порой смеёмся сами над собой.
И что-то вдруг,
Находим иль теряем,
Влекомые изменчивой судьбой.
А я давно
Брожу один в потёмках.
Брожу по злой иронии судьбы…
И мне в лицо,
С размаху бьёт позёмка
И заметает свежие следы.
1999
ХХХ
Немало случаев я знал
На собственном веку,
Когда богатый помогал
Подняться бедняку.
Купить ли справного коня,
Скатать кому пимы,
Судьбу проклятую кляня,
Всегда давал взаймы.
Ссужал отборного зерна
Мешок, — на семена.
Была та помощь так важна, —
Ведь на дворе весна!
Мужик, — ей-богу не шучу,
И сам с усами был.
И «мироеду-богачу»
Сторицею платил.
То вспашет под пары загон,
То вымечет стожок.
А то детишкам барским он
Сыграет во рожок…
Готов и я на этот раз
От радости плясать,
Коль кто поможет мне сейчас
Стихи мои издать!
Сны, как нарочно, не к добру.
Я объявил аврал.
Не ровен час, — ещё помру, —
Без войска генерал!
И только через сотню лет
В архиве областном
Вдруг обнаружат: — Ба, поэт!..
…Спасибо и на том!
Но мёртвые не говорят.
А если б кто помог,
Я б эту сотню лет подряд
Сердца глаголом жёг!..
1999
НА ПАСХУ
Пасхальный день
Всегда желанн и светел.
Не просто день, а ярмарка невест.
Играли в бабки
Взрослые и дети,
Взлетали на качелях до небес!
Весна, хотя и медленно линяла,
Но, как факир,
На улицу звала.
А церковь, та —
Всех с Пасхой поздравляла,
Звоня во все
Свои колокола!
Ладошкой загораживая свечи,
Шли чинно деревенские тузы.
И с ними целовались
Все при встрече,
Снимая шляпы, шапки, картузы.
Никто из них
Не хмыкал, не скандалил,
Будь то купец, иль бравый генерал.
И лишь платочком
Губы вытирали,
И то, чтоб посторонний не видал!..
На всём пути
Дарили деньги нищим,
Как будто соревнуясь меж собой.
А после хода крестного, обычно
Шли непременно в чайную гурьбой.
А мы везде
Шныряли, будто зайцы,
Все, как один, в новёшеньких штанах.
Катали с горки
Крашеные яйца, —
Горластая, весёлая шпана.
Мы млели от дарованного счастья:
Настала долгожданная пора.
…Мне нравилось
Христосоваться с Настей, —
Девчонкой из соседнего двора.
У Насти было кукольное личико,
С огромными ресницами глаза.
А щёки —
Два окрашенных яичка,
Ну, прямо не девчонка, — стрекоза!
Весна, хотя и медленно линяла,
Но всех подряд
На улицу звала…
А церковь, та —
Почти не умолкала,
Звоня до хрипоты в колокола!..
1999
ЗИМНЯЯ НОЧЬ
Полонённые избы стояли
Посреди белоснежной зимы.
Будто в сказке,
Из труб выплывали
В сапогах-скороходах дымы.
Выплывали, толкаясь,
И тут же
Оседали на шубах берёз.
И затягивал туже и туже
Пояса им
Крещенский мороз.
Эта ночь
Создана для влюблённых,
Потерявших от счастья покой.
С неба месяц глядел удивлённо,
Словно землю
Увидел впервой!..
1999
ХХХ
Я о своей беде забыть пытаюсь.
Пытаюсь, стиснув зубы, помолчать.
Мне стыдно от того,
Что повторяюсь,
Что не могу, увы, не повторять!
Мне кажется,
Что боль моя безмерна.
Но я кивать не вправе на судьбу.
Прошу тебя,
О, Боже милосердный,
Услышь мою сыновнюю мольбу.
Верни мне вновь
Потерянное зренье
И преврати немыслимое в явь.
Избавь меня
От головокруженья,
И мук, меня терзающих, избавь!
Я не прошу,
Чтоб стал таким, как прежде,
И хвост держал, по-прежнему, трубой,
Дай силы мне,
Не отнимай надежду,
Продли мой век
Ещё на год-другой!
Мечты, мечты!
Заветные желанья,
Не сбудутся, я знаю, никогда!..
Ждут впереди
Одни воспоминанья,
А позади
Ни тропки, ни следа!..
1999
ТАК И ЖИВУ
Душа теплилась еле-еле.
Боль хоть кричи, хоть не кричи.
Четыре раза в бренном теле
Копались бедные врачи.
Они там что-то вырезали
И наводили марафет.
Потом поспешно зашивали
И ждали: выживу иль нет?
А я лежал, насупив брови,
От худобы доска доской.
Совсем не думал о здоровье
И на врачей махнул рукой.
А те притворно улыбались,
Худой предчувствуя финал:
Они в успехе сомневались,
И я, на зло им, выживал.
Так и живу в лачуге тесной,
В своей обители лесной.
Не тороплюсь я в рай небесный,
Мне мил до гроба
Ад земной!..
1999
ХХХ
Мне было многое дано.
Я на судьбу роптать не смею.
Вот только жаль,
В глазах темно,
А на душе ещё темнее.
У всей деревни на виду
Я в новой роли выступаю:
Когда по улице иду,
То про себя стихи читаю.
Читаю Блока, например,
Но чаще
Рыжикова Костю.
Иду, как новый Гулливер.
Асфальт ощупывая тростью!..
1999
БРОШЕННЫЕ СЁЛА
Здесь давно не произносят тосты.
Все одной повязаны судьбой.
Брошенные сёла,
Как погосты,
Поросли дремучей лебедой.
В палисадах ели вековые.
И плетни, как будто невода.
Старые жильцы и молодые,
Разбрелись, с годами кто куда.
Вырубки. Овраги. Буераки.
С давних пор пустые закрома.
Сторожат бродячие собаки
С горя почерневшие дома.
Сердце, будто птица, в клетке бьётся.
Жуть и запустение кругом.
Лишь журавль от жажды над колодцем
Дребезжит
Заржавленным ведром!..
1999
ПРОПАВШИЕ БЕЗ ВЕСТИ
У двух пропавших сыновей
Могилы даже нет своей.
Могилу третьего нашли
И то от Родины вдали.
Где и берёзы не растут,
И русских песен не поют.
А матери всё снятся сны:
Пришли домой сыны с войны.
И тихо за столом сидят,
Похлёбку нехотя едят,
И всё молчат, молчат, молчат.
И молча смотрят на девчат.
И так почти из ночи в ночь.
Побудут час-другой, и прочь.
Уходят старым большаком,
Хлеб-соль накрывши рушником.
Уходят, не взглянув на мать,
Чтоб завтра сесть за стол опять!..
1999 |
