ХХХ
Земля — кибитка под шатром,
А мы, по сути,
Все цыгане:
Рождаемся… Ну, а потом
Кочуем в звёздном океане.
Кочуем… Нам и горя нет:
Кибитка не сойдёт с орбиты!
Пусть хлещут молнии вослед,
Пусть рвут шатёр метеориты!
А жизнь нас бьёт
И вкривь, и вкось,
Прямой наводкой, как из пушки…
Скрипит, скрипит земная ось,
Напоминая плач кукушки!..
1999
ХХХ
В российском обществе раскол.
Народ живёт
В объятьях страха.
Пророки рвутся на престол,
Примерить шапку Мономаха.
А шапка, —
Ох, как тяжела!
К тому ж поношена не в меру.
Теперь доступна всем она, —
Хоть большинству
Не по размеру!
Что завтра ждёт нас впереди?
Где Ты,
Отмеченный талантом?
Приди!
Молю тебя: приди!
И для России стань Атлантом!..
1999
ПЕРВОЕ СВИДАНИЕ
В тот год учились мы в четвёртом классе.
И до чего же были дураки!
Я написал письмо
Чистовой Насте,
Назначив ей свиданье у реки.
Там было так уютно и красиво.
Кругом акаций белые кусты.
А у мостков — размашистые ивы,
И тоже небывалой красоты.
Она пришла к мосточкам на закате,
Где полоскали женщины бельё.
Но не одна,
А с Новиковой Катей,
Забыв про обещание своё.
На мне была посконная рубаха
И новые, суконные штаны.
А я сидел в кустах,
Дрожа от страха,
Как дезертир, сбежавший от войны…
Сидел пострел,
Молчанье не нарушив,
От ожиданья встречи сам не свой.
Девчонки спели
Песню про Катюшу,
Потом ушли,
Хихикая, домой.
Я из засады, озираясь, вышел.
От пыли отряхнулся не спеша.
Никто во всей вселенной не услышал,
Как от обиды
Плакала душа!..
1999
ХХХ
Всю жизнь — ищу,
Пишу,
Грешу.
Всю жизнь сомнениями маюсь.
Но нисхожденья не прошу,
У той, пред кем я преклоняюсь.
Взирая гордо свысока,
На чудака,
На пилигрима,
Спустившись на землю, Она,
Обычно, не проходит мимо.
Порой —
Улыбкой одарит,
Иль упрекнёт суровым взглядом.
И, неприступная, на вид
Хотя бы миг
Побудет рядом,
Я не молю: остановись!
И за одежды не хватаюсь:
Я знаю,
Что такое жизнь! —
Пишу,
Дышу,
Грешу и каюсь!..
1999
ХХХ
Художник написал портрет,
И я портрету рад.
На полотне —
Мне двадцать лет,
Ещё я не солдат.
Ни тёщи нету, ни жены,
Отсутствует и тесть.
Ещё до будущей войны —
Три дня в запасе есть.
А на четвёртый день — вокзал.
Колокола — в набат:
Товарищ Сталин приказал —
Прибыть в военкомат.
И провиантом на три дня
Наполнить свой рюкзак…
Седлай железного коня, —
Пляши и пой, казак!
А впереди, бронёй гремя,
В крови тонул Моздок.
Не обошёлся без меня
Ни Запад, ни Восток.
Да как они бы обошлись, —
Заложники войны:
Поставлена на карту жизнь
Моей родной страны.
Моей жены, моих детей,
Которых нет пока.
Вернусь, ведь, через пару дней,
А не через века!
Я чашу бед испил до дна,
Чуть не пошёл ко дну.
Не знал, что девушка одна
Молилась всю войну.
Её мольбам Всевышний внял,
И этим я богат.
Ту девушку я в жёны взял
Полсотни лет назад!
Она дарила мне детей,
Не глядя на застой.
Три свадьбы мы сыграли с ней,
Дожив до золотой!
А на стене висит портрет, —
Осколок юных дней.
И мне, как прежде, двадцать лет, —
И никаких гвоздей!
И та, что стала мне женой, —
(Сбылись её мечты!)
Смеётся часто надо мной, —
Неужто это ты?!.
1999
ХХХ
Мне кажется, что мир сошёл с ума:
Он сам себя
Завёл в свою ловушку.
И ты, и я,
И Мать-Земля сама
Давно взяты маньяками на мушку!
И не поймёшь,
Кто друг тебе, кто враг.
Пророки лгут,
Блаженства всем пророча.
А ведь всего один
Неверный шаг, —
И от Земли останутся лишь клочья!
И станет космос
Вновь и глух, и нем.
Свеча угаснет в звёздном океане.
Над бездною умолкнет «Реквием»,
Что прогундосят
Инопланетяне!
От горя поседевшая Луна
Устанет озираться осовело:
Не вспомнит, безутешная, она,
Где «право» у неё теперь, где «лево».
Лишь Солнце,
Как заботливая мать,
Пошлёт своих гонцов по белу свету,
Надеясь во вселенной отыскать
Свою голубоглазую планету!
И век за веком
Будет время плыть
Бесцельно, монотонно и уныло.
Как будто так
Оно должно и быть,
Как будто так
Оно всегда и было!..
1999
ХХХ
Друзья и те
Меня не понимали
И не хотели, умники, понять.
Мои мечты
Всерьёз не принимали:
Мол, хочет необъятное объять!
А я мечтал,
От дерзости хмелея,
Зажав в руке трофейный свой наган…
Вот-вот войдёт
Испуганная фея
И молча припадёт к моим ногам.
Порою небо становилось в клетку
И застилали солнце облака.
Но никогда
Я не играл в рулетку, —
Играл лишь в подкидного дурака!
На всё имел я
Собственное мненье,
И завсегда выслушивал врагов.
У смертных —
Не просил я снисхожденья
И не искал защиты у богов!
Как Агосфер,
Я по свету скитался,
Не находя причала впереди.
Но встречным поперечным улыбался,
Прижав Жар-птицу
Бережно к груди!..
1999
ХХХ
Трёх женщин я без памяти любил.
Три женщины свели меня с ума.
Я ни одной из них не изменил,
И мне не изменила ни одна!
Та, первая, ко мне являлась днём.
Я от гордячки натерпелся бед.
Перевернув в мансарде всё вверх дном,
Мне оставляла только лишь мольберт.
И упрекала в бешенстве: — Пойми!
Тебе Всевышним дан бесценный дар!
Будь терпелив! И бога не гневи! —
Не кипятись, как медный самовар!
И, засмеявшись, молвила: — Шучу!
Мол, слишком без меня не озоруй!
Потом, похлопав ручкой по плечу,
Воздушный посылала поцелуй.
Вторая же была чуть-чуть добрей,
Порой меня хвалила от души.
— Завистливых не слушайся людей! —
Ругают? Ну, и что? — А ты пиши!
Иди в поля, а дома не сиди.
Там по утрам не спят тетерева!
Иди в народ, на улицу иди! —
Учись у них! — Такие вот дела!
Она не уходила сразу прочь,
А притворялась, вдруг, глухонемой…
И так всю жизнь,
И так из ночи в ночь,
Плутовка издевалась надо мной!
А третья, позабыв про все дела,
Вошла в меня, как в омут, с головой.
Она земною женщиной была,
Любила же любовью неземной!
Была и нянька, и жена, и мать.
И так уж между нами повелось
Она насильно уводила спать,
Но до утра нам что-то не спалось!
Я утром вновь садился за мольберт,
Брал в руки кисти или карандаш,
И, как факир, выманивал на свет
Лишь только мною видимый пейзаж!
…Клинки ещё не вложены в ножны.
Ещё в мансарде не окончен бой.
Три феи, внешне, кажется дружны,
Но тайно, всё ж ревнуют меж собой!..
1999
ХХХ
— Ау-у-у! — усердно я кричу,
Надеясь на ответ.
Я совесть разбудить хочу…
Увы, ответа нет.
Кто б хоть тыщёнок десять дал,
Без них дела плохи.
На них бы я
Стихи издал, —
Хорошие стихи!
А то, ей-богу, смех и грех,
Богатых о-го-го!
Забыли ведь: один за всех,
А все за одного.
Ну, дал бы кто себе зарок,
(Не умерла б семья!),
Не съездили б один разок
В заморские края.
В тайге бы отпуск провели,
Поели омулька.
Байкал — жемчужина Земли!
Жемчужина!!!
Пока.
Эй, кто не жадный, помоги!
Поэту, наконец!
— Да! Вот такие пироги!
Сказал бы мой отец.
Но я по-прежнему кричу,
Надеясь на ответ:
Я совесть разбудить хочу…
А, может, её нет?
1999
ХХХ
И в рай, и в ад —
Своя дорога.
Все будем там в урочный час.
Нас, на земле,
Не так уж много, —
В земле — нас больше
В сотни раз!
Смерть,
Как старуха-невидимка,
Не спит, с литовкою в руке…
Мы — только мелкая пушинка
У Вечности
На сюртуке!..
1999
ХХХ
Мне больно говорить о том,
Как наша жизнь осатанела.
…В зелёном сквере заводском
Стояла мраморная стела.
А по бокам,
За рядом ряд,
Горели имена на плитах.
Всех, не вернувшихся назад,
И земляками не забытых!
Шли день за днём,
За годом год, —
(Не в сказке,
Не вовремя оно!)
И видим, вдруг,
Какой-то жмот
Всю бронзу вырвал из бетона!
Напрасно каменный солдат,
Водитель взорванной «Катюши»,
В руках сжимая автомат,
Кричал: — Спасите Ваши Души!..
Но мы не вняли, не спасли,
Посланца предав Сталинграда,
И вскоре памятник снесли,
Как будто так оно и надо!
И стало стыдно всем до слёз!
О, люди! Что творится с нами?!.
…И самосвал
Останки свёз,
Столкнув с моста
Вперёд ногами..
1999
ХХХ
Раз пришёл до меня сосед
И бутылку принёс вина.
Мы сварганили с ним обед, —
Знать попутал сам Сатана.
Нам вольготно в избе без баб, —
По грибы укатили в лес, —
Пирогами красна изба,
На полу — от окошка крест.
Разрумянились скулы щёк,
Соловьём запела душа…
А потом — ещё и ещё, —
С другом чокались не спеша.
Неужель мы пьяны? Вопрос!
Под ногами — пол ходуном.
А с божнички глядел Христос,
И кому-то грозил перстом.
Эх, Всевышний,
Зачем грозишь?
Мы ж, не то, чтоб напились «в дым»…
И шумел над селом камыш,
По колено нам был Чулым!
…Будто в сказке, вошла жена,
Как всегда,
На язык остра.
И была в этот миг она
Погрозней самого Христа!..
1999
|
